Это мы, Господи!

Блинова Екатерина Алексеевна

ВГМА им. Н.Н.Бурденко Лечебный факультет, 1 курс, 2 группа

руководитель – Жиброва Татьяна Валерьевна старший преподаватель кафедры философии и гуманитарной подготовки

 

Это мы, Господи!

 

Что лучше: жизнь — где узы плена, Иль смерть — где русские знамена? В героях быть или в рабах? Ф.Глинка

Вторая мировая война – это безжалостное уничтожение народов, их культурных и нравственных ценностей. Очень жаль, что многим верным сынам Родины, павшим в боях с жестоким врагом, не довелось дожить до радостного Дня Победы, дня торжества над злейшим врагом человечества. Статистика военных лет ужасает. К концу 1941 года в немецкий плен попало 3,9 млн. красноармейцев. Весной 1942 года в живых из них осталось лишь 1,1 млн. человек. Участь пленных солдат советской армии — самая кошмарная и бесчеловечная страница из летописи второй мировой войны. Пленные заслуживают нашего милосердия, жизненные обстоятельства, в которые они попали, выдержать дано не каждому. Моя исследовательская работа построена на воспоминаниях участника Великой Отечественной войны – Ершова Александра Фёдоровича, чьими глазами я увидела ужасы фашистского плена. Ветерану сегодня 93 года, поседела давно голова, передвигаться ему стало сложно, но память его по-прежнему свежа. В сентябре 1941 года Саше Ершову шёл двадцать первый год, когда его призвали на фронт. Краткий двухнедельный курс краснофлотца и он уже бьёт вражескую армию под Севастополем. Александр Фёдорович вспоминает: « 22 февраля 1942 года теплоход «Грузия», в команде которого я служил матросом, выполнял задание командования Черноморским флотом по эвакуации раненых из Туапсе. На рассвете несколько десятков фашистских «Ю-87» появились в небе. На корабль полетели бомбы. Экипаж героически отражал атаки. Моряки отчаянно боролись с огнем, но спасти корабль было невозможно. Вода поступала в трюм через пробоины. Теплоход неумолимо погружался в ледяную пучину. Экипаж вынужден был оставить корабль. Как мне удалось добраться до берега даже поверить трудно. Мало нас тогда выплыло. Я прослыл среди матросов «везунчиком». Своим везением Александр Фёдорович объясняет и другой случай. — Стоял я как-то на посту у входа на пирс. Смотрю, вражеский самолёт летит. Мы так привыкли к ним, что даже страха не было. Сбросили с него бомбу, думаю: «Точно моя». Лёг на причал, а она все ближе, ближе. Не поверите, упала в нескольких метрах от меня. Как рванула, часть пирса откололась и в воду, я с ней. В тот момент я понял выражение «вылезти сухим из воды». Крым для фашистов имел очень важное стратегическое значение, как один из путей к нефти Кавказа. Части Красной Армии героически оказывали сопротивление, но силы были не равными. У защитников Севастополя стали заканчиваться боеприпасы. — Прошёл слух, что ночью нас эвакуируют, надо только добраться до Песочной бухты, где будут ждать подводные лодки. Это потом мы узнали, что план эвакуации предусматривал вывоз только командного состава, — с горечью вспоминает ветеран. К 1 июля 1942 года защитники города были вынуждены прекратить сопротивление. Получив в бою контузию, матрос Черноморского флота Ершов Александр Фёдорович в числе других ста тысяч солдат был взят в плен. — Мой плен начался в городе Джанкой. На территории хлопкоочистительной фабрики, ограждённой фашистами колючей проволокой, разместились несколько тысяч человек. Сидели на голой земле, прямо под палящим крымским солнцем. Воды нам не давали, раз в день кормили сырыми отрубями. После Джанкоя начались мучительные месяцы этапа. От одного лагеря к другому гнали пленных в западную Германию. — Пешком шли целыми сутками. Раненых сажали на подводы человек по 20, слабые держались за телеги. Перед маршем на целый день выдавали по куску хлеба. Воды не давали. Уже километров через двадцать начинали падать первые пленные из-за физической усталости и стёртых ног. Тех, кто не мог идти дальше, добивали на месте. Транспортировка поездом была едва ли легче. Несмотря на время года и погоду нас везли в открытых вагонах, стоя вплотную друг к другу. Сидеть или лежать было невозможно. Люди так и умирали стоя. Из еды на весь день тот же кусок чёрного хлеба. После Кировоградского пересыльного лагеря пленных привезли в польский город Дрогобыш. В этом лагере находились около недели. Дальнейший путь военнопленных на восток шёл по железной дороге. — Погрузили в вагоны человек по 70 в каждом, на окнах решётки из колючей проволоки. Сидели на полу и то по очереди. В дороге давали хлеб и воду. На станции прибытия построили в колонны и погнали в лагерь для военнопленных Зенне или как я узнал потом stalag 326 (VI К). Серьёзным испытанием для Александра Фёдоровича стало заболевание дизентерией. По словам ветерана, тогда он попрощался с жизнью. Но судьба дала ещё один шанс, чтобы опять испытать его на прочность. Пленный Ершов прошёл медосмотр. Результат медосмотра – «годен для работ» — определил на работу в горную промышленность. «Господи, Иисус Христос, сын Божий, спаси и сохрани меня!» — шептал пленный Ершов, отправляясь в неизвестность. Александр Фёдорович не мог вспомнить название следующего лагеря военнопленных, пятый по счёту, из которого был направлен в Рурскую область лагерь Дорнап. Пребывание в этом лагере военнопленных было самым длительным, а потому самым запоминающимся. Не мог тогда знать Александр Фёдорович, что надежда на быструю победу у фашистов исчезла, пленные стали важной составляющей немецкой экономики. Поэтому условия содержания пленных-рабочих изменились в лучшую сторону. — Александр Фёдорович, а не было ли у Вас мыслей о побеге? — Как же не было. И не только мысли. Однажды, с моим товарищем Сашкой Зайцевым, во время работы на кухне, решили бежать. Без всякого плана и подготовки. Нагрузили в телегу картошки и под предлогом её перевозки вышли уже за забор лагеря. Тут нас остановила наружная охрана. Нам повезло, что они просто вернули нас назад. — К весне 1945 года стали доходить слухи об успехах Советских войск. Нас перестали гонять на работу – это было хорошим знаком. А потом, совсем близко услышали канонаду орудий. Освобождение от плена навсегда для меня останется самым главным праздником в жизни. Во всех подробностях я запомнил 15 апреля 1945 года: и как светило солнце, и как пели птицы и как мы из последних сил, но с радостью пошли в город Целле, куда указали освободители. В городе Целле бывшие военнопленные находились около месяца. В конце мая американцы сформировали из бывших пленных эшелон, довезли до границы и передали их представителям СССР. Но родная сторона приняла бывших военнопленных насторожено. После тщательной проверки компетентными органами рядовой Ершов отправился служить в 89 стрелковый полк. До сентября прошёл подготовку, а затем в составе полка был направлен на восстановление шахты в городе Тула, на которой работал целый год. За хорошую работу был награждён отпуском домой, где и остался. На вопрос: «Почему его не арестовали за самовольное невозвращение в часть, ведь и за меньшую провинность могли сослать в лагерь теперь уже советский?», наш герой отшутился: «Я везунчик». Плен напомнил Александру Фёдоровичу о себе уже после войны, в 60-е годы. Из желания мести односельчанин ветерана написал донос, в котором поставил под сомнение поведение Ершова в лагере для военнопленных. И вновь были проверки, дознания. И вновь наш герой был в плену человеческой непорядочности. Я почувствовала боль, с которой пожилой человек рассказывает этот эпизод из жизни. «Мне скрывать нечего, моя совесть чиста» — заключил он. После описанного события Александр Фёдорович ушёл работать егерем, чтобы быть подальше от людской подлости во всех проявлениях. Сорок лет берёг наш Савальский лес. Александр Фёдорович и сегодня ведёт активный образ жизни. На прощанье показывает мне корзины, которые сам плетёт. Воспоминания Александра Фёдоровича помогли мне осознать многие события того грозного времени, они стали для меня более зримыми. Под влиянием его рассказов менялись мои представления о военной поре, дыхание которой я ощутила на себе. Мы, молодёжь 21 века, принимаем память об этом народном подвиге. Как много должны тем, кто защитил нас от коричневой чумы! Хотя бы своей памятью. Неугасима память поколений, И память тех, кого мы свято чтим. Давайте, люди, встанем на мгновенье, И в скорби постоим и помолчим.