Мой герой «Бессмертного полка»

Мещеряков Владислав

Июнь дышит на город пылающей жарой, заставляя прохожих потреблять литры воды. Уставшие от полуденного зноя, они все равно продолжают свой путь по делам и заботам, бегут, не оглядываясь и зачастую не думая. Мы забываем цену вздоха, цену глотка воды, цену каждого свободного шага, мы все больше погружаемся в бытовуху, забывая простые вещи, без которых нет, и не было бы самой жизни. Цена ее не определяется валютой, котировками на бирже, золотом или алмазами. Жизнь с одной стороны безумно сложна, а с другой очень проста, поэтому и бесценна.

Однажды в такую июньскую жару отдыхал я у бабушки в деревне, когда она попросила помочь меня и моего друга нашему соседу – деду Мише, так как он был совсем один.

После разговора со стариком стал виден фронт работы: нужно было помочь ему латать забор. Мы сразу же принялись за дело. Спустя час из дома вышел дед Миша и позвал нас внутрь. — Пойдемте, пообедаем – пригласил он в дом. — Да, нет, спасибо, мы закончим сейчас, да идти надо – поблагодарил я. — Без оплаты не отпущу… — Нам ничего не надо, извините. Если молока только – прибивал я доски. — Я прошу вас, я все приготовил. — Извините, правда, идти надо — Я прошу…- и у него на глазах навернулись слезы. — Влад…- обронил мой давний друг. — Да, конечно, извините, просто гвозди эти…- смутился я — Заканчивайте и в дом, я и с собой вам собрал – пошёл к дому старик. Я зашёл в избу, когда мой приятель еще укладывал инструмент. Деревенский дом был идеально убран, фотографии на стенах, накрытый стол и старик, явно безумно древний, но очень подтянутый с ясным взглядом, хотя и какой-то не объяснимой тоской в глазах. Я прошел и посмотрел фотографии. Особенно выделялась одна. — Супруга? – спросил я у деда. — Нет  – улыбнулся он – Можно сказать, вторая мать… — А-а-а… — сделал я умный вид, хотя ничего не понял. — Вторая мать – образное выражение – пояснил он. — Понятно – хотя после его слов все стало еще более непонятно и туманно – Вы, извините, а разрешите вопрос? – обронил я. — Конечно — Можете рассказать подробнее? — Вам правда интересно? — как-то по-детски улыбнулся старик. — Честно? Очень… — Это Нина Михайловна – взял он меня под локоть и подвел к фотографии женщины, которая была явна не простой особой, на фотографии она была в кителе, на котором было медалей, больше чем волос на моей пустой голове – Мама Нина, как мы ее называли – вздохнул старик. — Судя по иконостасу, выдающаяся женщина была – не отводил я взгляда с фотографии. — Судя, по чему? – не понял старик. — Медали, ордена…- пояснил я. — А! Вы про это… — Все мы… — вздохнул старик и показал на остальные фотографии так или иначе, прошли через ее руки. Я был самый молодой, призвался только в 44-ом. Я присяду, вы не против? — Конечно… — В первом же бою меня не просто ранило, а фактически разорвало на части, ногу собирали по частям, живот, плечо, рука болталась на коже. Она, наша мама, была военврачом. Она меня и собирала, как и всех, он вновь показал на фотографии. А знаете, что она мне сказала, когда я лежал весь перемотанный и ныл, что все закончено, после тяжелейших операций? – рассмеялся он — Не знаю – присел я рядом — Сказала, Миша-а-а-а, ты встанешь и пойдешь дальше, и чтобы без фотографий Берлина, я тебя не видела. Живи, сказала, живи… И я пошел, и дошел. Каждый из нас был ей безумно благодарен, что она достала нас с того света, дала жизнь, новую жизнь. Но не просто дала ее, а научила, как ей правильно распоряжаться. После войны мы все приезжали к ней, у нее была квартира в Москве в районе Арбата. Приезжали все, кого она спасла. Она не радовалась тому, что спасла много жизней, а горевала по тем, кого спасти не смогла. Как ангел, понимаете? Ангел, который накрыл крыльями всех, а кого-то не смог накрыть – старик задумался. — Вы извините, я на минуту – налив в стакан студеной воды, я вернулся обратно и протянул стаканчик старику, понимая, что у него ком в горле. Он кивнул и выпил… — Она звонила нам всем, узнавала как дела, как растут наши дети, спрашивала даже, нужна ли помощь или нет. Своих детей у нее никогда не было, поэтому мы все отчасти заменили этот пробел в ее жизни. Тут все… И рядовые и командиры. Даже полковник есть. Так забавно было, когда мы приехали к ней в 47-ом, Лешке, как раз полкана дали, ну, он и включи начальника, выпил через край и, понесло его. А мать говорит: Леша-а-а-а, я тебя как собрала по частям, так и разберу обратно. Она всегда тянула окончание имени, если злилась. Ее не стало в шестьдесят втором, за год до этого мы приезжали к ней, и она сказала так: Когда я помру, приходите на мою могилу каждый год 22-го июня, ставьте свечи за тех, кто уйдет вслед за мной. Я в ответе за каждого из вас, и тут и там. Каждый год нас становилось все меньше и меньше, а свечей становилось больше, и вот теперь осталась всего одна… — Спасибо, дед – взял я его руку и поцеловал, после чего встал с лавки. — Не за что, сынок… Живи – улыбнувшись вздохнул он , не сводя взгляда с фотографии своей второй матери.