След войны…

Лопатин Антон

СКОУ Большеясырская ООШ

Руководитель — Лопатина В.К.

След войны…

Течёт река времени. Уже столько лет минуло с того незабываемого и страшного дня, когда настежь распахнулись огромные, от Баренцева до Чёрного моря, двери войны. Много воды унесла река времени с тех пор. Заросли шрамы окопов, исчезли пепелища сожжённых городов, деревень, выросли новые поколения. Но в памяти человеческой день 22 июня 1941 года остался не просто как роковая дата, но и как рубеж, начало отчета долгих 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны нашего народа. Войны остаются в памяти поколений главными своими битвами. Но для солдата, где бы он ни воевал, ни голодал, ни мёрз, война была войной, и каждый день её был длиннее многих жизней.

Вот уже третий раз я буду участвовать в акции «Бессмертный полк». У меня в руках будет портрет Гальцева Василия Степановича. Почему именно его? Я провел небольшое исследование о жизни и судьбе этого человека и его родственников и понял, что такое потерять близкого человека, и что такое война. В своей работе я использовал материалы школьного музея «Уголок России», в котором хранятся фотографии, воспоминания об этом ветеране. Изучив полностью весь материал, я понял, что для меня великая честь и ответственность участвовать в акции «Бессмертный полк» с портретом Гальцева Василия Степановича.

Его дочь Мария Васильевна вспоминает:

— Годы нашего детства насыщены были войной в самых разных её проявлениях. Это тревожные сводки о положении на фронте. Это и ушедшие на фронт отцы и старшие братья, это и долгое, бесконечное стояние в очередях за хлебом, это и сплошной мрак затемнённых городов, это и похоронки, это и слёзы, это и победные салюты, это и бесконечные воспоминания счастливой довоенной жизни, и мечты о послевоенной, хотя первые послевоенные годы были трудными. Разруха. Неурожаи. Сиротство. Вдовство.

Ушла война. Осталась память,

И опалённые сердца.

И похоронок злая наледь?

И чьи-то дети без отца…

— Одна из женщин – землячек Сметанина Мария Павловна – одна из первых, лучших трактористок на селе вспоминает, размышляет, будучи уже в зрелом возрасте: «Мне было 13 лет, когда началась война. Много нам, детям, в ту пору пришлось испытать лиха. Но, пожалуй, больше, чем мы подростки, хлебнули горького горя женщины. Это они, заменив ушедших на фронт мужчин, трудились на заводах, в колхозах, обеспечивая фронт всем необходимым для победы. Они отдавали все свои силы работе, берегли и воспитывали детей. С фронта приходили похоронки, и 20, 30 –ти летние женщины в расцвете сил становились вдовами, а дети – сиротами. Я до сих пор помню те страшные дни, когда вся деревня оплакивала погибших. И как многие женщины отказывались верить в гибель своих мужей. Даже уже и в послевоенные годы ещё долго не теряли они надежды и верили, что их любимые живы и вот-вот возвратятся домой. И старясь, уходили из жизни с этой неугасимой верой. Им бы поставить памятники из золота на всех главных площадях городов страны, в сёлах… Они заслуживают этой чести. О таких женщинах много написано стихов. И вот одно из них:

Промчались годы. Отшумела,

Сгорела в пламени война.

Седою стала, постарела

Солдата павшего жена.

В её глазах – печали стужа

Но, как всегда, из года в год.

Она не верит в гибель мужа.

И всё надеется и ждёт…

О нём тоскует с прежней силой,

Но не придёт солдат домой,

Давно исчезла под травой.

Какая горькая утрата!

В слезах запутались слова…

Земля, отдай, верни солдата!

Его ждут дети и вдова.

Давайте же вспомним их, ставших травою,

Корнями деревьев и щебетом птиц…

Мы их имена нынче носим с тобою,

И лиц их черты есть в чертах наших лиц.

— Письма… Их ждали долгими, тревожными днями, каждый из которых мог стать последним днём надежды… Для большинства семей из нашего села он действительно стал последним, в том числе и для семьи Гальцевых. Они получили извещение о том, что « Ваш муж Гальцев Василий Степанович в декабре 1943 года пропал без вести в Брянских лесах». Вот что нам рассказала его дочь Гальцева- Тришкина Мария Васильевна. «Я родилась в марте 1942 года, уже без папы. Так как до войны он работал в райкоме партии, в 1941 году его направили в Воронеж. Там он работал в военном суде. А мама (Александра) с сыном (моим братом Юрием) жили в Больших Ясырках. Папа обещал, как будет всё хорошо, заберёт семью. Но хорошо не стало. И в 1942 году он ушёл добровольцем на фронт. Он не смог больше вынести того, как на суде расстреливали мальчиков, того, что много было несправедливости. Ведь это были времена, когда у власти был Сталин. И когда папа ушёл на фронт – их послали в самое пекло, сначала даже не знали куда. Но видимо всё обошлось, первое письмо он прислал из Брянска. Перед тем, как уйти на фронт, он побывал дома, попросил прощения у своей жены, тёщи и сказал, что не может он больше так, когда на войне гибнут его товарищи, а он цел и невредим, сыт. Сказал маме, что если родится дочь, назовите Марией. И ушёл, чтобы никогда не вернуться. От него было всего два письма, которые не сохранились, а в 1943 году пришло извещение, что он пропал без вести в Брянских лесах. Из его писем мама поняла, что он больше о Родине думал, чем о нас. В жуткое военное время женщины не щадили себя. Всё для скорейшей Победы. Со мной крошкой брат не хотел оставаться на целый день. Летом мама брала меня с собой. Был такой случай на окопах. Мама покормит, я сплю. Нажуёт хлебушка, в тряпочку завернёт и я сосу (это порция мамы), да ещё и сынку оставит. И вот мама работает, а я молчу, мама довольна, не мешаю, но всё же ей показалось подозрительным, почему так долго молчит? Подошла, а меня нет на месте. Все сбежались, туда- сюда, нет меня. Кто-то догадался в окоп спуститься и нашли меня присыпанной землёй. Не плакала, лежала себе спокойно с соской во рту. Я ведь ничего не понимала. А вот подрастая, помню, как хотела есть. И запомнила мамины слова: «Ешьте меня!» Голод, голод. Это жутко. И мама ещё говорила, что я замучила её: плакала и плакала, просила есть. И вот, сколько живу, чувство голода не поеидает меня. А особенно хочется хлебушка!

Одно лишь свойство отличало

Тот хлеб от хлеба лучших дней:

Его всегда не доставало

В суровой юности моей»

Вот и сейчас ложусь спать, беру кусочек хлеба, а ведь скоро 75! Внуки смеются надо мной. Им не понять.

Лет с пяти нас уже брали в поле. Я была крупная девочка(пошла в папу – так говорят). Мы – маленькие, искали норы сусликов, вылавливали из норок, потом мальчики их убивали и шкурили. А шкурки сдавали «тряпичникам», которые ездили по сёлам, собирали старое тряпьё, шкурки, а нам давали гребешки для волос, ленточки, брошки или ещё что. Бегали с водовозами и подносили кружки с водой тому, кто работал в поле. А бегали – то голодные! Потом бежали в лес: питались корешками разных трав, желудями, ягодами, щавелем. Кормила и речка: ракушки, куга. Потом открыли ясли на лето – на дому (для маленьких), а мы продолжали бегать по полю и помогать взрослым. Помню, как пухли мои ножки, были все в занозах, ведь босиком бегали. Я до сих пор чувствую(сердце щемит), как мне эти колючки-занозы вынимали, так было больно! Животы тоже непонятно от чего пухли, то ли от того, что всё подряд ели, то ли от голода.

Тут к подружкам стали возвращаться отцы. Такая радость! А нам было обидно, что наш папа не возвращается и не возвратится. Сначала мы с мамой выходили за околицу и ждали своего папочку, потом вдвоём с братом. Но, увы… У подружек, у кого отцы вернулись, жизнь другая была. Они на работу не ходили и их мам не тревожили. А над нашими безответными, беззащитными могли позволить всё… Запомнила свою маму лысой, без волос, с кровоточащими ранами, боялась с ней спать, так как она ещё и сильно кашляла. И уже будучи взрослой, я спрашивала у неё, почему вы выкладывались так, не жалея сил. И что же? Опять на первом месте – Родина. Наши мамы восстанавливали нашу страну из руин, чтобы наша Родина стала ещё крепче и краше. Настало время идти в школу. Что одеть? Что обуть? Когда тепло было – ходила босиком. А наступили холода… И вот однажды, я нашла какие-то башмаки и в путь. Далеко не ушла, увязла в снегу, потеряла башмаки. Это всё кто-то увидел и доставил меня домой. Было больно, когда растирали мои ноги и отогревали. Ломота стояла в суставах и жгучая боль. На том и закончилось моё желание учиться. На второй год кое-как собрали. И опять я сравнила себя с подружками, чьи папы вернулись с войны. Они и одеты были лучше и питались.

А постарше стали, где только не работали: золу собирали для удобрения полей, на комбайне копнили солому, а потом дедушки укладывали в скирду, а мы, дети, утаптывали. Детства- то и не было у нас. Всё помню, как торжественно принимали в пионеры, в комсомол. Потом средняя школа в Садовом, институт, любимая работа учителем 30 лет. И бабушки, и мамы не стало. А тяжелое детство, опаленное войной, никогда не забудется. В тоже время горжусь тем, что мы- русские непобедимы. Ведь все тогда поднялись: старики и дети, женщины и кто вернулся с фронта. Восстановили всё, и Отчизна наша стала могучей и крепкой державой.

Тяжело тем, кому с фронта пришла «похоронка», однако вдвойне тяжело получившим уведомление «пропал без вести». Не все люди и не всегда видят разницу между словами «убит» и «пропал». А между тем разница огромная. «Пропал без вести» Тут и глухая тревога в сердце: где он, что с ним? Тут и тлеющая надежда, а может ещё отзовется… и потому многие всё ещё не устают ждать своих близких или хотя бы весточку о них, надеясь на какое-то чудо, на какую-то случайность. И всякий раз чудится, что не сегодня, так завтра распахнётся дверь и на пороге родного дома появится близкий им человек. Извещение «Пропал без вести» — это своего рода приговор павшему солдату, а не оценка его отданной жизни, вечный приговор ему и его близким. И потому велико узнать правду, пусть даже очень горькую, о судьбе не вернувшегося с войны члена его семьи, найти его могилу, чтобы хоть раз прийти к ней с цветами, припасть на её холмик и вдоволь выплакаться, чтобы облегчить накопившуюся боль.

Глубокий след оставила война в каждой советской семье.

Для увековечивания памяти о погибших и пропавших без вести в нашем школьном музее «Уголок России» открыта фотогалерея №1 «Памяти павших, будьте достойны!»