Очерки неизвестного солдата

Газарян Зинаида Егоровна

РГМУ имени академика И.П. Павлова, 31 группа

Руководитель — Трусова Мария Александровна

20 июня 1941 Сегодня необычайно светло и солнечно, несмотря на то, что вчера целый день лил дождь. У моей любимой Мариночки сегодня день рождения, она будет рада такой погоде; а еще, конечно же, подарку. Я заранее приготовил для нее духи, которые она давно хотела, но ей не хватало средств. Много денег у нас дома не водилось, поэтому копил я достаточно долго. Увидеть ее искреннюю улыбку и блеск в глазах – ради этого я готов на все.

22 июня 1941 Настало то, чего мы боялись больше всего, – война. «Враг будет разбит. Победа будет за нами», – эхом отзывалось у меня в голове. Я понял весь ужас, когда увидел глаза Марины, окутанные страхом. Она понимала, что, скорее всего, на фронт попаду и я, но всячески отказывалась в это верить. Любым способом она отгоняла такие мысли из своей головы, всячески пытаясь уйти от этой темы.

24 июня 1941 Мой любимый Лешенька отправился добровольцем. Этот дневник я обнаружила случайно, и не могу не запечатлеть ход событий; может быть, нас скоро всех не станет. Вы не представляете, каково это, сидеть целый день в ожидании и страхе. Мысль о том, что моего мужа, моей семьи может не стать, убивает меня. Я не боюсь за себя. Что мне терять? Лишь разрывает на части: всю свою жизнь я провела в Крыму, а теперь кто-то возомнил себя выше других и разрушает наш мир, нашу душу! Почему так? За что? Я не прекращаю молиться, осталась одна надежда на Бога. Жду ответа от Алеши.

15 октября 1941 Каждый день спрашиваю нашего почтальона, Анну Михайловну, о письме. Сегодня она прибежала ко мне с утра с радостной вестью: «Мариночка, Мариночка, письмо пришло!». К моему счастью, это от него: «Здравствуй, дорогая! Как рад, что пишу тебе это. Я жив, со мной все в порядке. Ушел в народное ополчение и нахожусь в нем как доброволец. Как ты, как мама? Мы не отступаем и не отступим, знай. Гибель нацистской Германии неизбежна. Нас ждут непростые сражения. Я очень вас сильно люблю. Береги себя и маму. Крепко целую и обнимаю, твой Леша». Не осталось уже слез. Ничего не осталось. Александре Сергеевне с каждым днем все хуже. Как выживать нам, простому бедному народу? Эти письма хоть какая-то отдушина в моей жизни. Невозможно существовать, каждый раз слыша об очередной смерти знакомого человека. Из соседских дверей все чаще слышится горький плач. Все чаще спрашиваю себя: «Почему все это происходит с нами?». Но ответа не последует.

18 февраля 1942 Писем больше не было. Александры Михайловны не стало. Наш дом совсем опустел. Я осталась совсем одна. Жив ли Лешенька? Если да, то доживу ли до нашей встречи? Считаю каждую копейку, все сохраненные деньги ушли на похороны. Очень холодно. Я отправила ему посылкой теплые варежки и две пары чулок, которые связала сама, – все, что я смогла сделать. Надеюсь, это как-то поможет ему.

25 марта 1942 Я потеряла надежду. Даже если мой самый близкий человек жив, я не дождусь его. Мое тело очень истощено. Я чувствую, как доживаю последние дни, может быть, недели моей жизни. Лешенька, если ты когда-нибудь прочтешь это, знай, я очень тебя люблю. Я боролась из последних сил. Прости меня, знаю, тебе было гораздо сложнее, чем мне. Война беспощадна, несправедлива, жестока. Но не в моих силах что-либо изменить. Запомни меня той красивой русоволосой девушкой, которая понравилась тебе с первого взгляда. Живи счастливо, но не забывай про меня. Спасибо тебе за все и извини за то, что оказалась такой слабой.

Целую, твоя Марина.